Запомни меня навсегда - Страница 10

Я сажусь в баре спиной к залу и заказываю кофе. Надо бы поесть, только не хочется. Молоденькая официантка приносит миску воды для Говарда и опускается на корточки, чтобы его погладить. Она из Литвы, поясняет девушка, родители живут на ферме и держат много собак. Во время беседы она склоняет голову набок, на бледном измученном лице непередаваемое выражение. Так иногда смотрят школьники – одновременно искренние и ранимые. Ее хочется обнять. Мы разговариваем недолго, потому что появляется владелец кафе, официантка хватает стопку меню и бежит сломя голову.

Пытаюсь вспомнить, как зовут владельца. Кумон? Имя странное. Когда Зак приезжал сюда писать, они общались, пили виски, играли в покер.

Заметил меня. Проводит руками по седеющим кудрям, непроизвольно поправляет бледно-голубой свитер. Мы оба не прочь притвориться, что не увидели друг друга, но уже поздно. В его глазах поволока, за которой он пытается скрыть панику. За последний год мне часто приходилось видеть этот взгляд. Я улыбаюсь, потому что хотя люди ждут от меня печали, от улыбки им становится легче.

– Детка! – Он склоняется на барную стойку, почесывая эспаньолку. Вряд ли он помнит, как меня зовут. – Как жизнь? Как сама?

– Хорошо.

Он смотрит на меня и слабо кивает головой.

– Кулон! – окликают его новые посетители.

Раздаются громкие голоса, входит большая компания. Я бросаю взгляд через плечо и быстро отворачиваюсь. Алан Мерфи, член парламента. Его жена Виктория – подруга юности Зака, с которой он проводил лето в Брайтоне. Кажется, они живут в Винчестере, здесь у них загородный дом. Он – восходящая звезда партии консерваторов, она – экономист-аналитик, тоже личность известная. Местные знаменитости, причем не из последних – по их собственному мнению. Зак терпеть не мог Мерфи, поэтому перестал общаться с Викторией; впрочем, однажды мы столкнулись с ними на прогулке по мысу Требетерик. Хотя Зак меня представил, вряд ли Мерфи вспомнит.

– Кулон! – надсаживает голос член парламента. – Как твои дела, старый черт?!

Ну да, Кулон, а не Кумон. Он приветственно машет левой рукой. Отворачивается, и выражение его лица меняется.

– Елена, передвинь столики! Поставь эти два рядом. – Он оборачивается ко мне. – Бедняга Закамундо!

– Да уж.

Кулон качает головой:

– Черт, я по нему скучаю.

– Да уж, – повторяю я.

– Представляешь, сукин сын задолжал мне за ту последнюю игру, прямо перед…

– Он должен вам денег? Боже, я непременно верну…

– Нет-нет! Ерунда! – Он хлопает по стойке, вздыхает с облегчением. С вдовой друга общаться нелегко, но ему удалось выйти из затруднительного положения с помощью щедрого жеста. – Пустяки, забудь!

Я делаю вид, что читаю разложенные на стойке газеты. Хотя вокруг члена парламента Алана Мерфи уже стоит несколько человек, он разговаривает нарочито громко, пытаясь привлечь всеобщее внимание и получить больше слушателей. Заняв пост министра культуры, СМИ и спорта, он стал темой частых обсуждений в нашей учительской. Сэм Уэлхем утверждает, что Мерфи намеренно изображает шута, на деле же он человек совершенно беспринципный. Пегги его обожает, по крайней мере того политика, которого он корчит из себя в телешоу «У меня для вас новость» – сплошное самовосхваление и нахальство. Говорят, он воплощает новую тенденцию в политике – возвращение ярких личностей. Зак называл его надутым петухом. Интересно, что бы он сказал сейчас, видя, как Мерфи обрабатывает посетителей кафе, распушив перья?..

– Надолго приехал? Да здесь просто рай!

Трудно от него отвлечься. К Говарду подходят две девочки, начинают его гладить и нежно ворковать, треплют пса за уши. Я откладываю газету. Голоса кажутся знакомыми. Угги, леггинсы, длинные светлые волосы. Они из Лондона, учатся в средней школе Уэндл. Элли и Грейс Сэмюэлс, близняшки из седьмого класса.

Элли поднимает взгляд.

– Мисс Картер! – радостно вскрикивает она.

– Здравствуйте, девочки. Как отдыхаете?

За нами наблюдает полная женщина в огромном вязаном свитере и в очках, из свиты Мерфи. Она поднимается и быстро идет через весь зал к нам, ловко протискиваясь между стульями.

– Уф! – морщится она. – Извините. Не зря Брайтон называют «Южной столицей»! Это какой-то кошмар – стоило ехать в такую даль, чтобы повсюду натыкаться на ребят из школы!

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Они такие милые.

– Я всегда говорю дочкам: встретишь учителя – сделай вид, что не узнала.

– Ну что вы, я отношусь к этому вполне спокойно.

Она заправляет волосы за уши.

– Мы живем с родителями в Пэдстоу, сюда приехали погулять с друзьями. – Она неловко кивает в сторону Мерфи, опасаясь, что я подумаю, будто она хвастается связями. – Алан учился с моим мужем в школе. А у вас вроде бы здесь был загородный дом?

– У покойного мужа. Так, небольшое бунгало. Он приезжал сюда писать картины. Я решила выставить дом на продажу.

Она слегка краснеет.

– Я знала, что ваш муж погиб, просто забыла. Примите мои соболезнования!

– Спасибо. Друзья посоветовали ничего не предпринимать в течение года. Год прошел, и вот я здесь!

– Бедняжка! – Она кладет руку мне на плечо. – Вы слишком молоды для таких потерь! Представляю, какое потрясение!.. Надеюсь, вы приехали не одна?

Ее искреннее сочувствие впивается в меня будто острый кинжал. На глаза наворачиваются слезы. Я опускаю взгляд, качаю головой. Женщина руку не убирает. Передо мной лежит газета, открытая на обзоре новостей, и я смотрю, как на нее будто в замедленной съемке падает слеза и расплывается.

– Что у вас там, Сью?